Арбитражный суд между Италией и Венесуеллой

Арбитражный суд в споре между Италией и Венесуэллой по делу Джентини (Gentini,  г.) следующим образом определил различие между нормой и принципом: “Норма... имеет преимущественно практическое значение и более того является обязывающей по своему характеру. Существуют нормы искусства, так же как существуют нормы по управлению.

 

Принцип со своей стороны выражает всеобщую истину, которая руководит нашими действиями, служит в качестве теоретической основы различных актов нашей жизни и применение которых по отношению к реальности создает данное последствие”. Та часть международного права, которая образована посредством общих принципов права, определяется как руководящая основа, объективно выкристаллизованная в режиме должного позитива поведения всех государств-членов международного сообщества. Профессор Б. Ченг, ссылаясь на мнение Л. Филлимора (член Консультативного комитета юристов по учреждению Постоянной палаты международного правосудия и автор собственно самого термина “общие принципы права”), справедливо говорит об общих принципах права в аспекте “максим права” (“maxims of law”). Действительно, как отмечал Л. Филлимор и как впоследствии было подтверждено наукой и практикой современной международной юриспруденции, общие принципы права по смыслу п.  ст.  Статута - это универсально подтвержденные принципы внутригосударственных правопорядков членов мирового сообщества. А поскольку участие в миропорядке на основе верховенства права (а его основу составляет система ООН на базе Устава и Статута) предполагает определенный уровень цивилизованного государственного строительства внутри каждого из членов мирового сообщества, то, как вполне обоснованно отмечается в науке международного права (Ш. Руссо, X. Лаутерпахт, Л. Оппенгейм, Б. Ченг), термин “цивилизованные нации” в п.  ст.  Статута представляется излишним. Перевод теоретических аспектов понятия “общие принципы права” в область предметного их обозначения позволяет говорить о единообразном их восприятии в международной юриспруденции. Наибольший академический интерес представляет классификация общих принципов права, предложенная Б. Ченгом и Ш. Руссо.

 

Профессор Б. Ченг перед тем как дать собственную картину предметного обозначения общих принципов права называет примеры тех из них, которые непосредственно выдвигались самими разработчиками Статута. Так, члены Консультативного комитета юристов называли конкретно принцип res judicata; принцип недопустимости злоупотребления правом; принцип, согласно которому при определенных обстоятельствах более сильный приобретает законный приоритет над более слабым; принцип lex spe- cialis generalibus degorat. По констатации сказанного Б. Ченг представляет собственную конструкцию общих принципов права в рамках четырех категорий, которая должным образом подтверждена на основе анализа науки и практики международной юриспруденции. Выступающий под номером первым принцип самосохранения (Self-Preservation) предоставляет государствам широкий спектр действий по обеспечению защиты их собственных прав, безопасности и собственного существования. Выступая в режиме богатого судебно-арбитражного опыта (решение  г. по делу “Восточная развязка, Австралазия и Китайская телеграфная Ко., Лтд.” между США и Великобританией; решение  г. Нюрнбергского международного военного трибунала; решение  декабря  г. по делу о морских котиках между США и Великобританией) принцип самосохранения эволюционировал в признанный по Уставу ООН принцип самообороны (ст. ). Вторым после принципа самосохранения (самообороны), согласно общей концептуальной схеме Б. Ченга, идет принцип добросовестности. Позитив регулятивного воздействия принципа направлен на обеспечение недопустимости злоупотребления правом.

 

Будучи закреплен в международной судебно-арбитражной практике, принцип добросовестности подтверждает факт установления со стороны международного права санкции не только за прямое его нарушение, но и за злоупотребление правом. Третьим и логически востребованным для жизнедеятельного функционирования международного правопорядка принципом здесь вполне обоснованно выступает принцип международной ответственности. Всякое международно-противоправное деяние государств влечет за собой в логическом порядке международную ответственность государств. И это не просто положение Проекта статей об ответственности государств (принят Комиссией международного права в  г., ст. ), но и обозначает собой саму суть любого нормально (с точки зрения права) функционирующего миропорядка. Четвертый принцип в совокупном порядке покрывает ряд специальных (общих по своему характеру) принципов права, принятых в международном судебно-арбитражном производстве. Это принцип “никто не может быть судьей в собственном деле” (nemo debet esse judex in propria sua causa); “заявитель и ответчик юридически равны” (audiatur et altera pars); “суд как орган правосудия находится в полном ведении относительно подлежащего применению права” (jura novit curia). Позитив академического опыта в осуществлении системного изложения общих принципов права был весьма удачно (после Б. Ченга) продолжен профессором Ш. Руссо.

 

Авторитетный французский ученый констатирует: строго говоря, общие принципы права включают в себя прежде всего определенные принципы (нормы материального права и нормы процедуры), взятые из внутреннего права и в режиме юридической логики перенесенные в международное право. Нормы материального права, применяемые международными судебными институтами в качестве общих принципов права, берут свое происхождение в своем логическом порядке из права обязательств. Действительно, совокупность договорных, квазидоговорных, деликтных и квазиде- ликтных обязательств могут служить реальным источником, откуда могут быть введены общие принципы права. В общем режиме права договорных обязательств выделяются принципы, касающиеся рождения обязательств, исполнения обязательств, пользования правами и прекращения обязательств. В рамках принципов, относящихся к возникновению обязательств, в доктрине и практике международного права ставится вопрос о причислении к общим принципам права нормы о несправедливом обогащении. С одной стороны, целый ряд постановлений Арбитражного суда (решения от  октября  г. по делу Ландро между США и Перу; решение от  сентября  г. по делу о Ленских золотых приисках) признавали существование прин Rosseau Ch. Op. cit. P. -. ципа несправедливого обогащения, некоторые другие по абсолютно не связанным с обозначенным принципом причинам (например, решение г. по делу автостроительной компании Диксона между США и Мексикой, решение от  марта  г. по делу Амбатиелос между Великобританией и Грецией) отошли от прямого применения принципа несправедливого обогащения. По констатации имеющейся судебно-арбитражной практики Ш. Руссо ставит вопрос о допустимости рассмотрения принципа несправедливого обогащения в качестве одного из общих принципов права по смыслу ст.  Статута. Доводов в пользу такой констатации авторитетный французский ученый не приводит. Между тем представленные случаи, когда суд (арбитраж) воздержался от непосредственного применения обозначенного принципа в своей аргументации при вынесении решения, были обусловлены исключительно конкретными обстоятельствами дела (в частности, в силу отсутствия эффективного ущерба родовым правам заявителя; неиспользования правила исчерпаемости внутренних ресурсов), а отнюдь не намеренным нежеланием суда (арбитража). Принцип несправедливого обогащения в параметрах более широкого принципа полного возмещения ущерба признан в однозначном порядке судебно-арбитражными органами и зафиксирован в общей концептуальной схеме права международной ответственности (ст.  Проекта статей об ответственности государств). Право международной ответственности, как оно понимается в науке международной юриспруденции и подтверждено практически судебно-арбитражными органами, ориентировано на полное возмещение за ущерб, причиненный международно-противоправным деянием.

 

Принимая форму реституции, компенсации и сатисфакции, принцип полного возмещения ущерба исключает в элементе ущербности характер показательности (exemplary), мстительности (vindictive) или карательности (punitive). В параметрах своего регулятивного действия принцип полного возмещения ущерба, ставя своей целью обеспечение права и справедливости, категорически не допускает любые случаи несправедливого обогащения государства-бенефициара. Весь причиненный в результате международно-противоправного деяния ущерб имеет компенсационную нагрузку с позитивом достижения справедливого решения всей обозначившейся в результате этого деяния ситуации. В арбитражном решении  г. по делу о российской  компенсации (Russian Indemnity) между Россией и Турцией сказано, что весь ущерб возмещается в компенсационном порядке. В общих рамках юридических последствий международно-противоправного деяния ответственное за данное деяние государство призвано: ) прекратить это деяние; ) предоставить надлежащие заверения и гарантии неповторения; ) осуществить полное возмещение ущерба; ) исполнять в дальнейшем нарушенное обязательство. По факту сказанного, компенсация ущерба ориентирована именно на возмещение любого материального или морального вреда и соответственно по своей логической сущности не может стать источником обогащения потерпевшего государства. В общих параметрах справедливости возмещение ущерба, как вполне обоснованно сказано в арбитражном решении  г. по делу о железнодорожном сообщении в районе залива Делагоа, не должно служить в качестве источника обогащения для потерпевшего субъекта правоотношений. По факту сказанного можно вполне убедительно заявлять о становлении в рамках уже известного принципа о полном возмещении ущерба специфического принципа (в режиме общих принципов права) о несправедливом обогащении (unjust enrichment). К категории общих принципов права, связанных с исполнением международных обязательств, справедливо относится принцип pacta sunt servanda.

 

Прямое обозначение данного принципа в аспекте ст.  Статута представлено, например, в решении от  июня  г. международного арбитража по спору между Францией и Мексикой: “Общий принцип права, согласно которому личность не может использовать в своих целях факт неисполнения своих юридических обязательств” Выполнение международных обязательств, справедливо отмечено в арбитражном решении  г. по делу Каир (Caire Case: между Францией и Мексикой), не зависит от конкретных предписаний внутреннего права и, так же как процесс присвоения актов в рамках международной ответственности, идет в объективном режиме. И наконец, однозначно звучит решение Международного арбитража  г. по делу Рудлова (Rudloff case) между США и Венесуэлой: без принципа pacta sunt servanda международное, так же как гражданское, право было бы просто посмешищем. Общим  Scott J.B. The Hague Court Reports. New York, . Vol. . P. .  Дело между США и Великобританией, с одной стороны, и Португалией - с другой, под названием Delagoa Bay Railway Arbitration касалось возмещения ущерба, понесенного в результате прекращения концессии.  Jurisprudence de la Commission franco-mexicaine des reclamations (-). Paris, . P. .  Ralston J.H., Doyle T.S. Venesuelan Arbitrations of . Washington, . P. . принципом права в аспекте пользования правами однозначно является принцип недопустимости злоупотребления правом. Хронологически принцип был последовательно зафиксирован в арбитражном решении от  ноября  г. по делу Портендик (Portendick) между Великобританией и Францией; решениях Постоянной палаты международного правосудия по делу о германских интересах в польской Верхней Силезии от  мая  г. и по делу о свободных зонах от  июня  г. В режиме своей значимости принцип недопустимости злоупотребления правом в арбитражном решении от  августа  г. был показательно обозначен как “принцип универсальной юриспруденции”.

 

В параметрах процедуры пользования правами важным принципом гражданско-правовой направленности, прошедшим в разряд общих принципов права из внутреннего права государств, является принцип уважения приобретенных прав. Будучи применен в рамках института правопреемства и принципа uti possidetis juris, принцип уважения приобретенных прав содействует поддержанию стабильности и в этом плане ориентирован на поддержание международной законности и правопорядка. Будучи по своей сути из категорий общих принципов права, принцип уважения приобретенных прав нашел свое подтверждение в международной судебно-арбитражной практике. В решении Постоянной палаты международного правосудия от  мая  г. по делу некоторых польских интересов в польской Верхней Силезии принцип приобретенных прав был признан как принцип, который “составляет собой часть общего международного права”. В постановлении от  сентября  г. по делу Гольденберг и сыновья между Румынией и Германией Международный трибунал, призванный рассмотреть законность претензий по факту применения постановлений п.  Приложения к ст.  и  Версальского договора  г., констатировал, что уважение частной собственности или приобретенных прав иностранцев “составляет собой, без сомнения, часть общих принципов, признанных правом народов”. Позитив наработанной судебно-арбитражной практики непосредственно проявляется в квалификации принципа приобретенных прав в качестве общего принципа права (как здесь), так и просто в признании юридической значимости данного принципа как такового. Констатация обозначенного факта со стороны доктрины международной юриспруденции со своей прямотой это показывает. Так, в решении Постоянной палаты третейского суда от  февраля  г. по делу о венесуэльских преференциальных требованиях между Германией, Великобританией, Италией, с одной стороны, и Венесуэлой - с другой; арбитражном решении от  ноября  г. по делу о родопских лесах между Болгарией и Грецией; постановлениях арбитражного суда от  марта  г. по франко-итальянскому спору в деле о применении п.  ст.  Договора о мире по отношению к эфиопской территории и от  октября  г. в деле о разделе имущества местных общин принцип приобретенных прав по всей логике своего существа был подтвержден в реальном режиме своего действия, но, к сожалению, не получил надлежащей квалификации в качестве общего принципа права. Ситуация вполне допустимая с точки зрения приемлемости по суду.

 

Суд как орган правосудия в ходе вынесения своего решения применяет определенные нормы (в отношении существа должного поведения субъектов) и принципы (в параметрах обозначения причин именно данного по характеру, должного поведения), и здесь значимость самого судебного производства определяется достижением справедливого результата, а не востребованностью предметной квалификации того или иного принципа. Установленные цели обеспечения юридической безопасности субъектов правоотношений ставят перед судом задачу оптимального применения таких относящихся к пользованию правами принципов, как принцип res transit cum suo onere (в рамках цессии, переходящая в порядке цессии территория передается новому суверену со всеми своими международными обязательствами), принцип nemo plus juris transferre potest quam ipse habet (цессионарий не имеет больше прав, чем сам цедант). Будучи взят из внутригосударственного права, принцип nemo plus juris transferre potest quam ipse habet был не только подтвержден судебно-арбитражной практикой в качестве действующего юридического принципа, но и получил квалификацию общего принципа права. В качестве примера здесь служит решение Постоянной палаты третейского суда от  апреля  г. по делу об острове Пальмас между Голландией и США. При обозначении своего международно-правового значения в плане закрепления принципа nemo plus juris transferre potest quam ipse habet решение по делу об острове Пальмас несет в себе постановочную нагрузку и в аспекте сущности института (принципа) приобретательской давности. Позитив решения в направлении урегулирования территориальных споров на началах права и справедливости определяется в таких понятиях, как эффективный контроль в связи с “эффективной оккупацией”; “непрерывное и мирное осуществление государственного суверенитета”; режим добросовестности в отношении всей созданной международно-правовой ситуации; молчаливое согласие контрагента. Выработанные судебно-арбитражной практикой критерии применения принципа приобретательской давности содействуют поддержанию взаимного доверия и уверенности во всестороннем соблюдении международных обязательств.

 

Стабильность межгосударственных отношений, работая в режиме обеспечения юридической безопасности государств-членов мирового сообщества, предусматривает реальное существование в аспекте общих принципов права принципа приобретательской давности. Доктрина и практика международной юриспруденции признают юридическую действенность принципа приобретательской давности (в плане именно поддержания международной стабильности) и параллельно с этим ставят его в ряд общих принципов права. И если доктринальная мысль, оформленная в форме соответствующих кодификационных актов, достаточно однозначно отзывается по поводу квалификации принципа приобретательской давности в качестве общего принципа права, то судебно-арбитражная практика (в режиме достижения конечной истины) формулирует свою позицию исключительно по факту присутствия в данной ситуации критериев добросовестности; мирного, продолжительного и эффективного отправления суверенитета; молчаливого согласия контрагента. Так, Международный суд в своем решении от  ноября  г. по делу об островах Менкье и Экреос при обосновании своей позиции в пользу Великобритании принял во внимание ее активное поведение на протяжении длительного периода, выражавшееся в осуществлении государственных функций территориального суверена на обоих островах. И такое осуществление государственных функций территориального суверена происходило в условиях добросовестности, мира, эффективности, молчаливого согласия контрагента (Франции). Совокупный позитив академической мысли и судебно-арбитражной практики в отношении обозначения места принципа приобретательской давности среди общих принципов права нашел свое логическое подтверждение в параметрах соответствующего кодификационного акта: Институт международного права (г. Баль, Швейцария) в своей резолюции от  июля  г. обозначил принцип приобретательской давности “среди общих принципов права признанных цивилизованных наций”. Право обязательств в режиме норм материального права, образуя вместе с нормами процедурного порядка корпус общих принципов права, включает позитивные нормы должного поведе -  Resolutions de l’lnstitut de droit international. Bale, . P. -. ния (контрактные и квазиконтрактные обязательства) и нормы восполнительного характера (деликтные и квазиделиктные обязательства). Параметры права обязательств известны науке международной юриспруденции: ) создание обязательств; ) исполнение обязательств; ) пользование правами; ) прекращение обязательств. Предпринятое профессором Ш. Руссо исследование по выявлению сформировавшихся (по факту квалификации Международным судом) общих принципов права в каждой из обозначенных позиций имеет несомненный академический интерес и может с полным основанием быть использовано для дальнейших концептуальных выводов в отношении конкретных принципов. Квалификация в качестве общего принципа права в обычном порядке идет при обстоятельствах подтверждения такого качества со стороны Международного суда.

 

Однако уже сам факт последовательного применения того или иного принципа из сферы права обязательств в аспекте обосновательной части вынесенного судебного решения может (при условии объективного анализа всего постановления) рассматриваться вполне обоснованно в оценочных категориях общих принципов права. В позиции права и справедливости совершившее международно-противоправное деяние государство обязано предоставить полное возмещение за причиненный в результате этого деяния ущерб. Востребованность именно полного возмещения вписывается в рамки более широкого принципа, предписывающего осуществить возмещение за ущерб, причиненный в результате международнопротивоправного деяния. В постановочном плане ущерб покрывает собой любой материальный или моральный вред, нанесенный в результате международно-противоправного деяния. Общий принцип права каким, без сомнения, является принцип, предписывающий осуществить возмещение ущерба, имеет по факту своего существа комплексный характер с ориентацией на прекращение международно-противоправного деяния (если оно является длящимся); предоставление надлежащего заверения и гарантии неповторения (при обстоятельствах надлежащей востребованности); дальнейшее исполнение нарушенного обязательства (как следствие международно-противоправного деяния). В режиме своей целостности принцип, предписывающий обязанность осуществить возмещение ущерба, нашел свое закрепление в судебно-арбитражной практике. Постоянная палата международного правосудия в своих решениях от  июля  г. и  сентября  г. по делу о фабрике в Чарзове представило постановочное по своей значимости заключение: “принципом международного права является положение, согласно которому нарушение обязательства делает востребованным осуществление возмещения ущерба в адекватной форме”. В развитие обозначенного предписания был сделан такой вывод: “Принципом международного права, и более того, всеобщей концепцией права показывает себя положение, в соответствии с которым любое нарушение обязательства влечет за собой требование осуществить возмещение ущерба”.

 

refresh 186

Задать вопрос юристу или оставить свой комментарий

Юрист может сам перезвонить Вам, если укажите номер телефона и город. Телефон не публикуется! Без указания номера телефона - ожидайте ответ на этой странице.

Консультации
0

 

 

Посещаемость:

Яндекс.Метрика