Краткое содержание Великой отечественной войны

Уходят в прошлое годы Великой Отечественной войны – великого испытания не только для всего советского народа, но и для человечества в целом. Путем огромных усилий и потерь удалось отстоять независимость нашей Родины, избавить цивилизацию от ненавистной фашистской чумы. Несмотря на огромное количество публикаций и проведенных исследований, до сих пор остается много «белых пятен» при рассмотрении этого уходящего в прошлое сложного исторического периода. Что же явилось причиной столь быстрого наступления войск вермахта в первый месяц войны? Чем объяснить столь странную суматоху и отсутствие единого четкого и системного управления советской обороной? Почему  И.В. Сталин выступил с речью перед советским народом только 3 июля, т. е через 12 дней после вторжения гитлеровских войск на территорию СССР?

 

Чем объяснить смену стратегии и тактики ведения боевых действий той и другой сторонами в конце лета и т. д.? Данная статья может быть рассмотрена как попытка автора дать ответы на эти и другие вопросы с позиции результатов личных исследований в сфере реагирования, в том числе на радиационные катастрофы. Анализ развития событий сразу после нападения Германии на Советский Союз утром 22 июня 1941 года показывает, что все происходило по какому-то особому сценарию, обусловленному неожиданностью и масштабами воздействия, с одной стороны, и неподготовленностью и неспособностью противодействовать данному воздействию – с другой. А ведь это, по сути, характерные признаки начального этапа любой катастрофы. Главный отличительный критерий катастрофы – она всегда необратима, отрицает старый тип организации (соотношения целого и его частей) и способ (технологию) функционирования целостности. В самом общем случае, говоря о понятии «катастрофа», следует отметить, что учеными двояко интерпретируется этот термин – как естественнонаучный и как социальный. В естественных науках катастрофами называют «скачкообразные изменения, возникающие в виде внезапного ответа системы на плавное изменение внешних условий». Это определение носит внеценностный характер. Применительно к анализу социальных явлений, как, к примеру, в нашем случае при исследовании неожиданного характера начала военных действий, понятие «катастрофа» необходимо дополнить такими антропологическими составляющими, как смерть, потери, ущерб, страдания и т. д. Социальная катастрофа представляет собой внезапное бедствие, при котором ущерб невозможно каким-либо образом возместить. На практике довольно часто применяют методологический аппарат естественно-научного подхода для пояснения событий и явлений, связанных с социальными катастрофами. Так, Т. Постон и И. Стюард с помощью методов исследования скачкообразных переходов французского математика Р. Тома рассматривают динамику нарушений режима в тюрьме Гартри в течение 1972 г. Сам Р. Том свою методику назвал теорией катастроф, стремясь отразить ощущение резких и драматических перемен. В современных научных исследованиях в зарубежной и отечественной литературе модели теории катастроф широко используются для исследования качественных особенностей катастрофического поведения социальных систем, когда при наступлении определенных условий система теряет свою устойчивость и скачком переходит в новое состояние. Математически катастрофа описывается теориями особенностей и бифуркаций. Положения указанных теорий позволяют выделить особую область состояния системы, проявляющуюся при ее скачкообразном переходе в новое положение.

 

Качественная оценка системы внутри указанной области говорит о неоднозначности ее параметров. Другими словами, состояние системы является неопределенным. Эта ситуация продолжает ся до тех пор, пока система не примет качественно новое, устойчивое положение. Применительно к любым социальным системам, оказавшимся в условиях катастроф, это означает, что пока система находится в состоянии неопределенности, нельзя с конкретной степенью точности что-либо сказать о том, что же все-таки происходит внутри ее, и предугадать перспективы развития событий хотя бы на ближайшее время. В то же время для лиц, принимающих управленческие решения в условиях катастроф, остро необходима информация о прогнозировании развития обстановки. Следует отметить, что на сегодняшний день в науке каких-либо универсальных формальных правил надежного прогнозирования скачкообразных изменений состояния систем не существует. С другой стороны, неожиданность, масштабы, а также характер непрекращающегося деструктивного воздействия при катастрофах оказывают мощное психологическое воздействие на людей, дополнительно вызывая панику и нарушая систему управления. Данные обстоятельства определяют особый характер реагирования и организации работ. Анализ развития событий при катастрофах показывает, что, несмотря на предпринимаемые государствами меры на превентивных этапах предотвращения катастроф, на сегодняшний день остается неотрегулированной сфера деятельности государственных органов, как и международных структур безопасности в целом, в условиях катастроф. Этот период характеризуется, с одной стороны, максимальными разрушениями и потерями, а с другой – максимальной дезорганизацией функционирования всех задействованных сил и средств. Говоря об этом, известный английский энциклопедист В. Смил в книге «Глобальные катастрофы и тренды: Следующие 50 лет» отмечает, что «никто из нас не знает, какие угрозы и проблемы в скором времени будут забыты, а какие превратятся в реальность. Именно поэтому мы постоянно тратим огромные ресурсы, преследуя неопределенные (и даже сомнительные) цели, и все же оказываемся неподготовленными к реальным угрозам или неожиданным событиям…». Предсказать события данного типа невозможно.

 

То есть масштабы и характер разрушений, а также непредсказуемость сценариев развития событий дают основания полагать, что к катастрофам, в отличие от других чрезвычайных событий, подготовиться невозможно. В то же время последствия катастроф, грозящие нормальному функционированию и развитию не только отдельных государств и регионов мира, но всей цивилизации, заставляют человечество искать пути решения проблем, как обеспечения деятельности, так и заблаговременной подготовки. Одним из таких направлений является определение системы рисков. Вместе с тем, как показали события Чернобыля и Фукусимы, это далеко не исчерпывающий способ. Анализ характера развития катастроф, произошедших в последние десятилетия, позволил автору выделить их общие черты, отличающие от любого другого чрезвычайного события, – неожиданность внешнего или внутреннего ступенчатого воздействия. Для катастрофы в первой фазе ее развития характерен особый период, сопровождающийся неопределенностью оценки происходящих в зоне катастрофы событий. Вне зоны катастрофы события развиваются по обычному предсказуемому сценарию чрезвычайного происшествия. Параметры указанного воздействия превосходят запас прочности пострадавшей системы; воздействие направлено на необратимое разрушение системы; внутренние свойства системы в первоначальный период развития катастрофы не позволяют ей самостоятельно нейтрализовать очаг деструктивного воздействия. В течение указанного первоначального периода события внутри системы развиваются по непредсказуемому сценарию, полностью нарушается прежняя система управления, объективно отсутствует возможность какой-либо адекватной подготовки, вследствие чего резко снижается эффективность проводимых мероприятий реагирования. Продолжительность и характер пребывания системы в состоянии неопределенности зависят от ее внутренних свойств, определяемых запасом прочности, а также способности к самоадаптации. Любые складывающиеся общественные отношения, обусловленные отсутствием объективной информации о состоянии системы в условиях неопределенности первоначального периода реагирования, имеют особый характер оценки и принятия по ним решений.

 

Анализируя ход развития событий, произошедших сразу после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз в 4 утра 22 июня 1941 года, можно выделить все перечисленные признаки катастрофы. 1. Начало Великой Отечественной войны было скрытной запланированной крупномасштабной акцией со стороны фашистской Герма нии. Вероломное нападение на Советский Союз было осуществлено путем перехода государственной границы СССР по широкому фронту с применением огромного количества войск и боевой техники. Как вспоминает Г.К. Жуков, «…внезапный переход в наступление всеми имеющимися силами (немцев – прим. авт.), притом заранее развернутыми на всех стратегических направлениях, не был предусмотрен… Этого не учитывали и не были к этому готовы наши командующие и войска пограничных военных округов». К тому же при подготовке возможного отражения агрессии нами слабо учитывался опыт уже начавшихся боевых действий Второй мировой войны. Недостаточно учитывался фактор оперативно-стратегической внезапности, с которой гитлеровские войска вторгались в страны Европы. По мнению большинства историков, несмотря на то, что Сталин располагал всей необходимой информацией о планах Гитлера напасть на Советский Союз, все же он был уверен, что Гитлер не нападёт, пока не покончит с Англией, и что нападение следует ждать не раньше весны 1942 г. . Всё противоречащее этой уверенности он отметал как дезинформацию и провокацию. В этой связи каких бы то ни было реальных действий, эквивалентных уровню нависшей угрозы, предпринято не было. Со стороны советского военного командования недостаточно внимания уделялось изучению вероятного противника, методов достижения им внезапности нападения, массированного применения танков и авиации. Как пишет Г.К. Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях», «…наши войска должным образом не обучались ведению войны в тяжелых условиях». Не были просчитаны главные стратегические направления ударов германских войск. 2. Любой катастрофический сценарий развития событий в первоначальный период сопровождается проявлением неопределенности. Состояние неопределенности в управлении войсками в рассматриваемый период проявлялось на всех уровнях командования. По воспоминаниям Г.К. Жукова, «…22 июня… до 9 часов… штабы фронтов… просто не знали, где и какими силами наступают немецкие части, где противник наносит главные, а где второстепенные удары…»; «Ставя задачу на контрнаступление, Ставка Главного Командования не знала реальной обстановки, сложившейся к исходу 22 июня…» . «Трагичнее всего было то, что с самого начала управление войсками оказалось нарушенным. Большинство командующих армиями, командиров корпусов и дивизий, их штабы потеряли связь с подчиненными войсками. Не зная истинной обстановки, они отдавали противоречивые приказы, выполнить которые было невозможно…». И.Х. Баграмян вспоминает: «…события развивались не так, как мы предполагали.

 

Нападение гитлеровцев было столь внезапным и стремительным, что не только корпуса второго эшелона, но даже стрелковые дивизии… не успевали заблаговременно выйти к границе и развернуться для отпора агрессору». Ведение боевых действий, ориентированное на этапе подготовки к войне на кратковременные контрнаступательные операции, как видим, было обречено на провал. Именно потому, что в условиях неопределенности первоначального развития катастроф, когда, как отмечено выше, нарушается прежняя система управления, наблюдалось резкое снижение эффективности отражения наступления войск вермахта. К периоду неопределенности катастрофы полностью подготовиться невозможно. В этой связи все запланированные на подготовительном этапе мероприятия становятся либо нереализуемыми, либо частично реализуемыми в зависимости от складывающейся обстановки. Поэтому оказалось нереальным выполнить директивы № 2 и № 3 наркома обороны, переданные 22 июня в войска в 7 часов 15 минут и 21 час 15 минут соответственно.. Действительно, первой реакцией Сталина и командования было стремление действовать по ранее разработанным планам. Директива № 2 предписывала всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили границу, но самим границу не переходить. Директива № 3 предписывала войскам вторгнуться на территорию противника. Юго-Западному фронту предписывалось «окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский и Броды. К исходу 24 июня овладеть районом Люблин». Западному и Северо-Западному фронтам аналогичным образом предписывалось овладеть Восточной Пруссией. В результате силы Западного фронта, не располагая точными данными о силах противника, действовали неудачно. Силы Северо-Западного фронта в беспорядке отступали к Пскову. Юго-Западный фронт отступил на линию старых укреплений. К 25 июня советское командование поняло, что войска не могут не только нанести ответный удар, но и остановить противника. Лишь после падения Минска 28 июня была  осознана необходимость перехода к стратегической обороне. 3. Несмотря на проведенную к весне 1941 года огромную работу по подготовке к отражению возможного нападения со стороны Германии (к этому времени система вооруженных сил СССР представляла «…огромную силу, которая по численности личного состава уступала лишь германскому вермахту, а по количеству соединений, орудий, танков и самолетов не имела себе равных в мире» , «...созданные за две довоенные пятилетки и особенно в три предвоенных года огромные производственные мощности обеспечивали основу обороноспособности страны…» ), все же по ряду объективных и субъективных причин Советский Союз не мог в полной мере противостоять сильному и подготовленному противнику, как в отражении агрессии, так и в организации глубокоэшелонированной обороны. Прежде всего, во многом отставало по времени проведение необходимых для отражения агрессора организационных мероприятий. Как писал об этом в «Воспоминаниях и размышлениях» Г.К. Жуков, «…немецкие войска завтра могут перейти в наступление, а у нас ряд важнейших мероприятий еще не завершен».

 

Поэтому, упредив советские войска в развертывании, противник сразу захватил инициативу. Слабой стороной советской оборонительной системы к июню 1941 года (а этим максимально воспользовался противник) было: – отсутствие глубоко продуманной и реально построенной глубокоэшелонированной обороны; наступательная стратегия ведения боевых действий на чужой территории не отвечала реалиям сложившейся ситуации; планы советского командования были ориентированы на кратковременное ведение боевых действии путем нанесения ответного наступающего удара. Как справедливо признал Г.К. Жуков, «…сказалось отсутствие у всех нас тогда достаточного опыта руководства войсками в сложной обстановке больших ожесточенных сражений, разыгравшихся на огромном пространстве»; – ошибочное и недостаточно продуманное расположение войск, допущенное в 1940 году, которое не было устранено вплоть до самой войны; – советская оборонительная система к данному периоду оказалась организационно не в полной мере подготовленной: многие боевые части не были полностью укомплектованы как вооружением, так и личным составом; часть соединений не имела в том числе тяжелой бронетехники, части находились еще на марше в нескольких неделях, а то и месяцах движения до исходных боевых позиций; – резкая кадровая стратегия на омоложение командного состава вооруженных сил, трагические последствия проведенных сталинских репрессий среди высших военачальников; – недостаточная материально-техническая готовность СССР к войне; – низкий уровень оперативно-тактического управления войсками; – стратегические просчеты советского руководства при прогнозировании вероятных действий агрессоров: План ведения войны с Германией строился на неверном предположении о том, что в случае нападения немецких войск будут в первую очередь захвачены экономически развитые районы Украины и Кавказа. Видя все это, советское руководство во главе со И.В. Сталиным всячески старалось оттянуть сроки начала войны. Противник превосходил нас как в стратегии, так и в тактике ведения боевых действий. Он имел реальный опыт проведения боевых операций в современной для того периода обстановке, в покорении всей Западной Европы. Имевшиеся у него к началу войны силы и средства отвечали требованиям проведения наступательных операций. Против Советского Союза выступали ударные силы блока агрессоров – войска Финляндии, Румынии, Венгрии, а также войска союзников Германии Италии, Словакии и Хорватии. Несмотря на подписанный 13 апреля 1941 года пакт о нейтралитете между СССР и Японией, ввиду отсутствия каких-либо гарантий со стороны этого союзника Германии нам приходилось держать значительные вооруженные силы на Дальнем Востоке.

 

Гитлер планировал полное уничтожение Советского Союза как государства, завладение производственными мощностями и сырьевыми ресурсами, закабаление советского народа. Собственно, на первом этапе неожиданного нападения ему кое-что удалось: была существенно разрушена система управления войсками, значительная часть вооружения и живой силы советских войск в первые же дни войны была уничтожена либо захвачена и т. д. Это были невосполнимые потери, восстановить которые, не принимая кардинальных мер, было невозможно. Требовалась срочнейшая перестройка военной машины, способной противостоять противнику в этих условиях. 4. Несмотря на героическое сопротивление советских войск, система управления вооруженными силами в начальный период войны оказа лась дезорганизованной. Как писал в своем военном дневнике начальник Генерального штаба Сухопутных войск вермахта генерал-полковник Ф. Гальдер, «…верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск. Причины таких действий… не ясны». Обвинение в целом советского руководства во главе со Сталиным за допущенные просчеты в подготовке к войне, а также в начальный период нападения агрессора в июне–июле 1941 года, отсутствие налаженного механизма управления войсками, значительные перебои в организации связи, несвоевременный ввод резервов, отсутствие опыта ведения боевых действий в условиях превосходства со стороны противника и т. д. – все эти объективные и субъективные причины не могут в полной мере объяснить все наши неудачи в первые дни войны. Следует признать, что здесь не все поддается объяснению с точки зрения классической военной теории. С другой стороны, полноценно подготовиться и предотвратить неожиданное, тщательно спланированное нападение опытного, превосходящего по силам и средствам противника достаточно сложно. Высокая эффективность любого реагирования реальна только в случае применения стопроцентных беспрецедентных мер защиты, чего, конечно, к июню 1941 года нельзя было наблюдать ни на западных границах, ни в целом в СССР, ни даже в мире.

 

Это понимали все. Поэтому самой главной причиной следует считать то, что дала сбои система реагирования СССР на такого рода угрозу: – «главное, что ставило советские войска в крайне невыгодное положение, заключалось в том, что они не были своевременно приведены в боевую готовность, и противнику удалось достичь внезапности нападения»; был стратегический просчет в определении даты начала войны; – устаревшие взгляды советского командования на начальный период войны. Были допущены ошибки в методике подготовки войск на случай развязывания боевых действий, ориентированной на наступление и ведение войны на чужой территории; «…наши войска должным образом не обучались ведению войны в тяжелых условиях, а если и обучались, то только в тактических масштабах»; – не было как специально подготовленных резервов, так и механизмов ввода их в действие. По воспоминаниям И.Х. Баграмяна, «…у фашистского командования среди прочих преимуществ было решающее – мощные резервы, готовые к вводу в сражение. И враг с упорством маньяка бросал их в бой»; – отсутствовали столь необходимые в такое время единоначалие и жесткая централизация органов власти и управления; – система управления государством и Вооруженными силами в условиях экстремального изменения оперативной обстановки оказалась недееспособной и др.

 

Все это привело к тому, что советское руководство не смогло использовать свой накопленный потенциал именно в первые дни и месяцы войны он впрочем, был успешно реализован в последующий период. 5. Описываемый период, когда гитлеровские войска неожиданно вторглись на территорию СССР, сопровождающийся проявлением неопределенности и общей дезорганизацией общегосударственной системы противодействия агрессору, до перехода советских войск к активной организованной обороне продолжался определенное время. По этому поводу, в зависимости от критерия оценки, среди историков нет однозначного мнения. Но именно начальный период военных действий Великой Отечественной войны послужил отправной точкой, той «встряской», столь необходимой для достижения трудной и важной победы над смертельно опасным врагом. Горький опыт тех невосполнимых потерь и общего «паралича» власти в начальный период войны заставил сделать единственно правильный вывод о срочнейшей необходимости проведения общей мобилизации, взведения всех механизмов и пружин экономического и политического потенциала советского народа и государства в целом, жесткой централизации органов власти и управления. Были реабилитированы и вернулись в строй многие военачальники, прекращены гонения на церковь, была введена жесткая дисциплина в тылу и на фронте и пр. В данной смертельно опасной ситуации сказались все сильные на тот момент времени свойства советского государства как системы, способность его к быстрой самоадаптации. Уже к 9–10 июля 1941 г., отмечает известный военный историк академик РАЕН В.А. Золотарев, «…развернувшимися ожесточенными боями на подступах к Луге, Смоленску, Киеву и Кишинёву начальный период войны закончился. С этого времени перед войсками обеих сторон возникли новые задачи. В сражение вступали соединения второго стратегического эшелона советских Во оружённых Сил. Начинались новые стратегические оборонительные операции». В этой связи представляет интерес хронология официального появления И.В. Сталина в июне–июле 1941 года «на публике» и становления его как Верховного Главнокомандующего. Как известно, 22 июня в 12 часов по радио с объявлением о начале войны выступил заместитель председателя Совета народных комиссаров СССР, нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов. Объясняя отказ Сталина выступить с сообщением о начале войны, В.М. Молотов говорил: «Почему я, а не Сталин?... Он должен был выждать и кое-что посмотреть, ведь у него манера выступлений была очень чёткая, а сразу сориентироваться, дать чёткий ответ в то время было невозможно. Он сказал, что подождёт несколько дней и выступит, когда прояснится положение на фронтах». 23 июня была создана Ставка Главного Командования (далее – Ставка) – высший орган руководства военными действиями вооруженных сил (председателем Ставки был С.К. Тимошенко, а И.В. Сталин – только ее рядовым членом). 30 июня был создан Государственный Комитет Обороны, подчинивший себе Ставку, во главе с И.В. Сталиным.

 

С официальным обращением к советскому народу И.В. Сталин выступил только 3 июля, т. е. только после того, как стала проясняться реальная картина боевых действий (примечательно, что только 18 мая 1986 года, т. е. через 22 дня после начала радиационной катастрофы на Чернобыльской АЭС, произошедшей 26 апреля 1986 года, Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев выступил с официальной версией причины катастрофы. Другой пример: в первые сутки (особенно часы) крупнейшей радиационной катастрофы на японской АЭС «Фукусима–1» в 2011 году все заявления официальных политиков, средств массовой информации были настолько неконкретными и запутанными, что никак не отражали реального хода событий). 19 июля 1941 года решением Президиума Верховного Совета СССР И.В. Сталин был назначен на должность наркома обороны СССР, 8 августа – Верховным Главнокомандующим. Таким образом он полностью сконцентрировал власть в своих руках. То есть И.В. Сталин глубоким внутренним чутьем предугадал время окончания периода неопределенности начала Великой Отечественной войны как катастрофы, чтобы вовремя взять инициативу в свои руки, как того требовала обстановка. 6. С первого дня войны особенно мощное наступление противник развил на полосе Западного фронта. Именно на этом направлении войска вермахта в соответствии с планом «Барбаросса» наносили главный удар, нацеливаясь на Смоленск и далее на Москву. Здесь немцы создали тройное превосходство в танках, орудиях и минометах, в 3–5 раз – в живой силе.

 

Противник в полной мере воспользовался грубыми просчетами И.В. Сталина и его ближайшего окружения в определении момента и главного направления агрессии. Войска прикрытия, предназначавшиеся для отражения первого удара противника, своевременно не были приведены в боевую готовность. Всю тяжесть главного удара противника приняли на себя войска Западного фронта во главе с генералом армии Д.Г. Павловым. Оценивая сложившуюся ситуацию, нельзя однозначно сказать, можно ли было вообще устоять в этих пограничных сражениях. Проявляя личную стойкость и мужество, наши войска дрались «до последнего патрона». Г.К. Жуков вспоминает: «Не зная точно положения в 3-й, 10-й и 4-й армиях, не имея полного представления о прорвавшихся танковых группировках противника, командующий фронтом генерал армии Д.Г. Павлов часто принимал решения, не отвечающие обстановке». То есть, говоря о периоде первых поражений наших войск на Западном фронте в конце июня – начале июля 1941 года, можно однозначно констатировать, что события развивались по катастрофическому сценарию: неожиданность нападения, силы противника на этом участке во многом превосходили запас прочности частей ЗапОВО, и, что самое главное, воевать приходилось в состоянии полной неопределенности оперативной обстановки. Оперативная ситуация сложилась таковой, что принять правильные решения было невозможно по объективным причинам. Поэтому не выдерживает никакой критики формулировка судебного приговора, что «…подсудимые Павлов и Климовских, будучи: первый – командующим войсками Западного фронта, а второй – начальником штаба того же фронта, в период начала военных действий германских войск против Союза Советских Социалистических Республик проявили трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допустили развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций частями Красной Армии, тем самым дезорганизовали оборону страны и дали возможность противнику прорвать фронт Красной Армии».

 

Несомненно, в конечном счете, немалая доля вины за поражение вверенных войск лежит на командовании. Однако в данной ситуации предание  суду военного трибунала является не чем иным, как попыткой И.В. Сталина переложить на военачальников вину за катастрофическое поражение, спасая таким образом свою репутацию. Описывая эту ситуацию, Н.С. Хрущев вспоминал: «Сталин осудил Павлова и его начальника штаба. Эти люди были расстреляны. Но фронт развалился, а немцы двинулись без всякого сопротивления вглубь нашей страны». В данном случае на отсутствие основания уголовной ответственности указывает даже то, что здесь нет цели наказания: предание суду высших руководителей Западного фронта никаких результатов не дало. Тут нужны принципиально новые подходы к определению состава преступления, в частности – вины. Условия развития катастрофы, сложившиеся при развязывании боевых действий в первоначальный период Великой Отечественной войны, позволяют по-новому взглянуть на оценку событий и степень опасности деяний, а именно с точки зрения учета объективного влияния условий полной неопределенности оперативной обстановки. Правда, 31 июля 1957 года Военная коллегия Верховного Суда СССР вынесла определение, которым приговор от 22 июля 1941 года был отменён по вновь открывшимся обстоятельствам, и дело было прекращено «за отсутствием состава преступления». Но здесь до конца нельзя согласиться с основаниями для реабилитации, определенными Н.С. Хрущевым. Согласно «Воспоминаниям» Н.С. Хрущёва, определение о невиновности было вынесено благодаря его личному влиянию, вопреки обстоятельствам самого дела: он согласился на реабилитацию, хотя, по его мнению, «…основания к осуждению были налицо», «…потому, что в основе-то виноват был не Павлов, а Сталин…». При рассмотрении дела не было учтено объективное влияние условий катастрофы как формы невиновного причинения вреда. Нельзя человека винить, когда его действия, приведшие к негативным последствиям, были объективно обусловлены влиянием неопределенности катастрофы. Подводя итог, следует отметить следующее.

 

Результаты ретроспективного анализа хода развития событий начала Великой Отечественной войны позволили автору выделить в них признаки катастрофы. Это дало возможность с принципиально новых позиций истолковать исторические факты, которые характеризуют данный период войны. При ответе на вопрос, озвученный в заголовке нашей статьи, отметим, что трагический ход развития событий в начале Великой Отечественной войны – это результат просчета советского командования и партийного руководства во главе со Сталиным, который привел к катастрофе с огромными потерями для всего народа и страны в целом. В зоне боевых действий, распространившейся на период середины июля 1941 года до подступов к Луге, Смоленску, Киеву и Кишинёву, сталинская довоенная машина была разрушена. Вне зоны описываемой военной катастрофы в сложнейших условиях за рекордно короткое время была сформирована новая военная система, готовая к обороне, отражению и победе над таким сильным агрессором, как фашистская Германия. 

refresh 274

Задать вопрос юристу или оставить свой комментарий

Юрист может сам перезвонить Вам, если укажите номер телефона и город. Телефон не публикуется! Без указания номера телефона - ожидайте ответ на этой странице.

Консультации
0

 

 

Посещаемость:

Яндекс.Метрика