Замена стороны при банкротстве должника Судебная практика

Определение Верховного Суда РФ от 08.02.2018 N 305-ЭС17-15339 по делу N А40-176343/2016

 

В ситуации полной неликвидности дополнительного залогового обеспечения соглашение о замене надежного заемщика - должника на ненадежного в обязательстве по возврату кредита и уплате процентов нарушает права ординарных кредиторов банка и может быть признано недействительным

В соответствии с заключенным между банком и заемщиком кредитным договором от 08.11.2010 последнему предоставлен кредит в размере 90 500 000 рублей.

 

По условиям кредитной сделки заемщик обязался выплачивать проценты за пользование суммой кредита ежемесячно по ставке 10 процентов годовых и возвратить сумму кредита в срок до 03.12.2015.

 

Впоследствии на основании договора залога требования от 11.02.2015 в качестве дополнительного обеспечения исполнения обязательств заемщика компания передала банку в залог свое требование о возврате денежных средств в размере 90 500 000 рублей, размещенных компанией в банке сроком на 5 лет и 1 месяц по договору субординированного депозита от 01.11.2010.

Затем долг заемщика по кредитному договору был переведен на общество на основании договора от 15.02.2015, поименованного договором о переводе прав и обязательств. На договоре проставлена отметка банка о его согласии как кредитора.

Решением Комитета банковского надзора Банка России от 25.02.2015 утвержден план участия государственной корпорации в осуществлении мер по предупреждению банкротства банка.

Приказом Банка России на государственную корпорацию с 25.02.2015 возлагались функции временной администрации банка.

Банком России оформлено решение об уменьшении размера уставного капитала банка до одного рубля в связи с установлением отрицательного значения величины собственных средств (капитала) этого банка, временной администрации банка предписано совершить действия, предусмотренные статьей 189.50 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве).

Приказом Банка России с 26.08.2015 прекращено исполнение функций временной администрации банка, возложенных на государственную корпорацию.

 

Обращаясь с требованием об оспаривании договора о переводе долга, банк сослался, в частности, на пункты 1 и 2 статьи 61.2, пункт 11 статьи 189.40 Закона о банкротстве. Иск мотивирован тем, что перевод долга повлек замену надежного заемщика, ведущего реальную хозяйственную деятельность и характеризующегося положительной величиной чистых активов, имеющей тенденцию к росту, - на ненадежного - общество, которое фактически хозяйственную деятельность не вело, его чистые активы имели отрицательное значение. Как указал банк, обществом обязательство по погашению суммы кредита не выполняется; спорная сделка совершена в период, когда банк фактически отвечал признаку недостаточности имущества, она направлена на нарушение прав и законных интересов кредиторов данной кредитной организации.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции счел, что совершение спорной сделки обусловлено заключением соглашения о залоге требования от 11.02.2015, по которому банк получил дополнительное обеспечение.

При этом судом отклонены возражения банка, касающиеся специфики размещенного компанией субординированного депозита и прекращения обязательств банка по его возврату со ссылкой на то, что соответствующее уведомление направлено кредитной организацией в адрес вкладчика лишь 04.06.2015.

 

Кроме того, суд первой инстанции применил к спорным отношениям пункт 5 статьи 166 Гражданского кодекса РФ, налагающий запрет на оспаривание сделки ее стороной, которая после заключения сделки давала основание другим лицам полагаться на действительность данной сделки.

Суд апелляционной инстанции и суд округа поддержали данный вывод суда.

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ не согласилась с такой позицией нижестоящих судов, в частности, по следующим основаниям.

Компанией и банком был заключен договор субординированного депозита от 01.11.2010, на основании которого компания разместила в названном банке 90 500 000 рублей сроком на 5 лет и 1 месяц.

Указанный договор отвечал условиям, указанным в пункте 2 статьи 50.39 действовавшего в момент совершения сделки Федерального закона от 25.02.1999 N 40-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций" (далее - Закон о банкротстве кредитных организаций).

Пунктом 1 статьи 50.39 Закона о банкротстве кредитных организаций предусматривалось, что требования кредиторов по субординированным депозитам, а также по финансовым санкциям за неисполнение обязательств по субординированным депозитам удовлетворяются после удовлетворения требований всех иных кредиторов.

Согласно пункту 3.5.3.2 Положения о методике определения собственных средств (капитала) кредитных организаций от 10.02.2003 N 215-П, утвержденного Банком России и действовавшего в спорный период, субординированный депозит включался в состав источников дополнительного капитала кредитной организации.

 

Таким образом, денежные средства, предоставляемые по договору субординированного депозита, пополняющие капитал кредитной организации, являются инвестициями вкладчика в банковский сектор в расчете на прибыль в виде процентов. При этом, заключая такого рода договор, инвестор принимает на себя повышенные риски, которые заключаются помимо прочего в понижении очередности удовлетворения его требования на случай несостоятельности (соответствующие обязательства исполняются в последнюю очередь), то есть правовое положение инвестора-вкладчика при банкротстве приравнивается к правовому положению участников (акционеров) банка.

Прежнее правовое регулирование в ситуации объективного банкротства кредитной организации (ее неспособности в полном объеме удовлетворить требования кредиторов из-за превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью активов, то есть при недостаточности конкурсной массы для расчетов с кредиторами приоритетной по отношению к инвестору - вкладчику очередности удовлетворения), по сути, означало утрату им какой-либо возможности вернуть вложенное. Инвесторы-вкладчики не имели правомерных ожиданий возврата капиталозамещающих депозитов и процентов по ним за счет средств, привлеченных для санации кредитной организации. Сходные по своим правовым последствиям правила закреплены в действующей в настоящее время редакции части четвертой статьи 25.1 Федерального закона от 02.12.1990 N 395-1 "О банках и банковской деятельности" в отношении кредитных организаций, находящихся в кризисной ситуации и использующих в связи с этим финансовую помощь со стороны государственной корпорации.

Делая вывод о получении банком дополнительного обеспечения при переводе долга, суды ошибочно не приняли во внимание особый правовой режим субординированного кредита (депозита, займа, облигационного займа), отличающий его, в частности, от договоров, заключаемых в соответствии с главами 42 и 44 Гражданского кодекса РФ.

 

План участия государственной корпорации в осуществлении мер по предупреждению банкротства банка утвержден решением Комитета банковского надзора Банка России за несколько дней до передачи в залог требования, основанного на договоре субординированного депозита от 01.11.2010.

Банк обращал внимание судов на то, что в рассматриваемой кризисной ситуации участники спорных отношении в момент заключения залоговой сделки не могли не осознавать, что рыночная стоимость закладываемого требования упала до нуля, для них была очевидна невозможность истребования суммы депозита и процентов даже в части.

При этом сам по себе факт направления уведомления о прекращении обязательств банка по возврату субординированного депозита лишь после заключения договора залога не опровергает довод о возникшей к моменту подписания залоговой сделки неликвидности обеспечения.

Прекращение исполнения государственной корпорацией функций временной администрации банка с 26.08.2015 не свидетельствует о том, что кредитная организация окончательно санирована. Из плана участия государственной корпорации в осуществлении мер по предупреждению банкротства банка видно, что данный банк до 2025 года будет пользоваться финансовой помощью, выделенной государственной корпорацией, также до 2025 года ему предоставлена рассрочка по погашению задолженности, связанной с депонированием обязательных резервов. Таким образом, применительно к банку в настоящее время не восстановлен баланс интересов всех участников отношений в банковской сфере.

 

Поэтому в ситуации полной неликвидности дополнительного залогового обеспечения соглашение о замене надежного заемщика - должника на ненадежного в обязательстве по возврату кредита и уплате процентов нарушает права ординарных кредиторов банка и может быть признано недействительным на основании пункта 11 статьи 189.40 и статьи 61.2 Закона о банкротстве, в том числе и после прекращения исполнения государственной корпорацией функций временной администрации банка.

Суды, отказав в удовлетворении иска по ненадлежащим основаниям (предоставление дополнительного обеспечения), уклонились от проверки того, имелась ли в данном случае необходимая совокупность условий недействительности соглашения о переводе долга от 15.02.2015 как подозрительной сделки.

Вопреки выводам судов положения пункта 5 статьи 166 Гражданского кодекса РФ, не дозволяющие оспаривать сделку ее стороне, которая давала другим лицам основание полагаться на действительность сделки, не применяются к требованиям о признании недействительными сделок по специальным основаниям, предусмотренным законодательством о несостоятельности. Данные специальные основания недействительности сделок направлены на защиту не столько интересов частноправового субъекта, являющегося стороной сделки, сколько на защиту его кредиторов (третьих лиц, не являющихся сторонами спорных правоотношений и не делавших каких-либо заявлений о действительности сделки).

 

С учетом изложенного Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ отменила вынесенные нижестоящими судами решения и постановления и направила дело на новое рассмотрение.